На днях состоялась презентация книги украинских журналистов Алима Алиева и Севгиль Мусаевой под названием «Несломленный». Она посвящена советскому диссиденту, украинскому политику, одному из лидеров крымскотатарского национального движения Мустафе Джемилеву.
По факту книга (вышла на двух языках - русский/украинский) - результат 50 часов интервью.
Все встречи с Джемилевым записаны в течение 2014-2016 годов - от аннексии Крыма до победы Джамалы на Евровидении.
Книга позволяет узнать мелочи из биографии Джемилева. О детстве и юношестве. Оказалось, что их в семье было шестеро. Мать – уборщица, отец – сторож. В детстве Джемилев вместе с братом пас коров. А жена, с которой эпистолярный роман перешел в свадьбу, приняла решение выйти за Джемилева после того, как узнала по радио, что он прожил без еды 303 дня.
В Омской следственной тюрьме Джемилев объявил голодовку и кормили его почти год через процедуру принудительного кормления через зонд. В книге подробно описаны эти непростые дни в биографии политика.
Почти в конце книги становится даже ясно, что это за перстень с сапфиром на руке, смотрящим с обложки на читателя: его подарил Мустафе турецкий предприниматель – на память при прощании. На внутренней стороне перстня написано "Химический корпус Армии Соединенных Штатов".
12 фрагментов из цикла интервью с Джемилевым:
1. Тогда Кучма нас всех собрал: Сергей Куницын был, Леонид Грач, силовые структуры и члены Меджлиса. Кучма говорит: "Есть на повестке дня вопрос о признании Меджлиса. Мы должны принять какое-то решение по этому вопросу". Грач поднимается и говорит: "В Конституции нет такого слова "Меджлис", и мы не можем это признавать, потому что если сейчас признать Меджлис и крымских татар, то могут возникнуть ещё другие народы. Ни в коем случае нельзя". Кучма сказал тогда такие сакраментальные слова, которые мне очень хорошо запомнились: "В Конституции много чего нету, но есть Меджлис, который надо в какой-то форме признавать. И мы сейчас будем сидеть, работать над формулировкой. И мы отсюда не уйдём, пока не примем решение".
2. Если ты- представитель народа, то ты должен не просто выражать чаяния своих избирателей, ты обязан занимать активную гражданскую позицию. Ведь на твои действия ориентируется народ.
3. На месте Ющенко я бы не стал идти в президенты. Думаю, он мог бы оставаться духовным нации и больше пользы принес бы своей стране, чем в роли президента.
4. Когда в Верховной Раде кто-то выступает по-русски, в зале с места некоторые депутаты от националистов кричат :" Украинский! Украинский!", а я как-то говорю одному из этих депутатов:" Слушайте, я сейчас буду выступать на крымско-татарском языке, если вы не перестанете крисать "Украинский, украинский!".- "Что вы! Как же мы вас поймем?" Я говорю : "Потом переведу на украинский". "Это будет здорово. А что вы скажете, если кто-нибудь все-таки крикнет : "Давай по-украински!"?" Я им тогда скажу:" Шановні друзі! Не демонструйте мені свій націоналізм! Коли ви були ще комсомольцями або піонерами з червоними галстучками на шиї, я, як буржуазний націоналіст, відсидів 15 років у радянських винищувально-трудовіх таборах".
5. В лагерях был такой девиз: еще один день ближе к свободе, еще на один день ближе к смерти. Когда меня в Украинском доме в Вашингтоне спросили: "В личном плане вы чего-то боитесь?". Я ответил: "Нет, не боюсь, потому что, в общем-то, неплохо прожил, а сейчас еще и вырисовывается перспектива красиво умереть не в постели, а в борьбе!".
6. Каким бы бедным ни был крымский татарин, но для гостей он на стол выставит самое лучшее.
7. У нас была традиционно религиозная семья. Я помню, меня вот за что отлупили. Времена были голодные, и мы где-то наворовали огурцов и помидоров. Я доволен, что сейчас обрадую семью. А меня за это поколотили и сказали :" Пойди, отнеси туда, где взял. Это грех".
8. Тюрьма вообще самое идеальное место, чтобы читать книжки, если, конечно, литература хорошая есть. Самые хорошие книги были в Лефортово. Это была моя четвертая отсидка, и там можно было взять почитать незапрещенную литературу, изъятую у расстрелянных. Я тогда жадно читал по одной книге в день.
9. У меня в Омском лагере даже была кличка "прокурор": зеки приносили мне свои жалобы, я изучал приговор и если видел зацепку, которая поможет им обжаловать срок, то объяснял эти моменты и предлагал алгоритм дальнейших действий. А некоторым просто отказывал: "Правильно тебя посадили". Вот они и говорили между собой: "Прокурор сказал".
10. Сафинар приехала ко мне в ссылку, в Якутию, и мы поженились. В первый день после росписи утром я своей жене, лежащей в постели, принес кофе. Она, наверное, подумала, что так будет каждый день. А я ей говорю: " Видела? Вот так надо варить правильный кофе!".
11. У президента много разных советников, и среди них есть и такие, кто до сих пор не поборол своего страха перед крымскими татарами: а вдруг они начнут действовать под командованием Меджлиса, а не министра обороны?
12. "– Что вы скажете Аллаху при встрече с ним?
– Я бы сказал: прости, если я что-то делал не так".
